Воля к модернизации и унификации спектакля, связанная со всеми остальными аспектами упрощения общества, привела русскую бюрократию в 1989 году к тому, чтобы, вдруг, как один человек, обратиться к современной идеологии демократии - то есть,  к диктаторской свободе Рынка, смягченной признанием Прав человека-зрителя. Никто на Западе и дня не посвятил обсуждению значения, и последствий столь экстраординарного информационного события. И этим только подтверждается прогресс зрелищной технологии. Она должна лишь регистрировать явление, наподобие геологического толчка. Феномен датируется и считается совершенно понятным; впредь же воспроизводя только простейший сигнал - падение, Берлинской стены, - не подлежащий обсуждению, как и все прочие демократические сигналы. В 1991 году первые следствия модернизации проявились - в полном распаде России. Там еще более откровенно, чем на Западе выражается катастрофический результат общего развития экономики. Хаос - лишь последствие такового. Повсюду ставится все тот же угрожающий вопрос - вопрос, который довлеет над миром вот уже два столетия: как заставить работать бедных там, где рассеялись иллюзии и рухнуло насилие?